Однажды кяхтинский купец (имевший несколько плантаций чая в Китае) решил погулять по Пассажу. Приходит, рвется туда, а ему говорят:
— Извините, закрыто!
— Как закрыто, я же слышу — девки поют!
— Нет, снят Пассаж.
— Как снят?
— Господа сидят, девушек слушают, заплатили…
— Кто там сидит?
— Казанцев, Морозов и Стахеев.
— Сколько заплатили?
— 1,5 тыс. руб.
— На бери две и гони их в шею!

Казанцев был местным богачом (в революцию его расстреляли вместе с Зязиными), а Морозов и Стахеев — личности, известные на всю Россию и за ее пределами. Их попросили выйти. Они, в свою очередь, тоже предложили две с половиной тысячи — за то, чтобы незваного гостя выгнали.

Екатеринбургские мукомолы, узнав, что некий Зязин в Ирбите собирается составить им конкуренцию, пригласили его к себе на разговор. Это реальная история, и в интерпретации современников Зязина разговор был примерно такого содержания:
— Мельницу строить будешь?
— Буду!
— А ты не строй…
Пауза.
— Что у тебя уже построено?
— Фундамент.
Пауза.
— Давай мы его у тебя выкупим на год, и ты год не будешь строить.
Он взял деньги и ровно год не строил. Потом, как только договор закончился, дата в дату возобновил строительство. И его опять приглашают к себе екатеринбургские мукомолы.
— Что там у тебя?
— Я уже построил пять этажей.
— Давай так, мы у тебя их выкупим, а ты не строй еще год.
— Ладно.

Через полгода по надуманному поводу он ссорится с ними, обнуляет договоренность, а на полученные деньги покупает за границей самое современное оборудование для паровой мельницы, и она начинает работать.

В Ирбите до сих пор помнят многие крылатые выражения Дмитрия Зязина — они ушли в народ. Одно из таких (за остальными съездите на экскурсию) появилось, когда к нему подошли с кружкой на пожертвования, и он бросил двугривенный. «Что же вы, Дмитрий Васильевич, так мало даете, сынок ваш Александр серебряного рубля не пожалел», — сказали ему, чтобы пристыдить. На что он, не смущаясь, ответил: «Ему можно рубли бросать, у него отец — мильонщик, а я — сирота».

Во время ярмарки в Ирбите (проходила в январе) можно было поесть все, что угодно. Устрицы, клубника, французское шампанское — на здоровье. Но только во время ярмарки. С Иртыша в Ирбит возили живых, но пьяных осетров. Был такой крестьянин Бальчугов. Он возил рыбу от тобольских купцов. Большого осетра вылавливали еще летом. Цепляли за жабры как собаку и отпускали в затон плавать. Перед поездкой в Ирбит его вылавливали - кутали в шубы, закрывали тулупами, в рот клали тряпку, наливали водки... И в таком коматозном состоянии осетр ехал на ирбитскую ярмарку — для него в Ирбите было заготовлено специальное корыто. Его разыгрывали в аукционе — кто больше заплатил тот его и ел. Сам Бальчугов рассказывал, что возил на ярмарку пять лошадей рыбы — то есть пять возов. За каждый воз он получал по 15 рублей. НО только за одного осетра он получал в два раза больше — а потому диковина.